Спасибо вам большое за внимание!
Вверх страница: 1 , 2 , 3 , 4 , 5

*  *  *

*  *  *

Есть миг — пружиной свиться, сжаться,
Сомнений одолеть испуг,
И вдруг.
С кругов размеренных сорваться,
Как блеск алмазный с колеса
Точильного.
Пусть бог осудит!
Но мысли жалящей оса:
Навек?
Да хоть на полчаса...
А там — как будет!

Не ты ли рвался, Одиссей,
Развеять ветром скуку?
Не знал веселый сброд гостей
Убойной мощи лука.
И похоть, и огонь сердец—
Твой разум пересилит.
Тоннель двенадцати колец
Прожгла стрела навылет.
И весть обязана молве,
И страхи — фарсу пугал,
И в каждой смолкшей тетиве
Таится острый угол.

*  *  *

*  *  *

Чей-то смех по дороге рассыпан,
И мороз обронил бубенцы.
Память шелеста тянется к липам,
Побледневшим от зимней пыльцы.
Мир усвоен таким, как явился,
И каким показаться не смог.
Только дом молчаливо дивился,
Побоявшись шагнуть за порог.
Жаль, что служит он чувству другому,
Только временно близкому мне.
Потому и уходят из дома,
Оглянувшись на темень в окне.
И винясь перед ним за разлуку,
Так и хочешь вернуться с пути,
Чтоб его, как слепого за руку,
Через улицу перевести.

Уйти в края беспечных бурь,
Где размыкает ветер брови?
Свою любовь принять за дурь,
Заматереть и посуроветь?
Не уронить слезою честь?
Лишь сквозь грозу я память слышу
Возьмет, кто дал.
У нас ли есть.
Права на даденное свыше?

*  *  *

*  *  *

Куриная желтеет слепота,
Зеленый луг цветист и чистоплотен.
Душа была свободой занята,
Не замечала утренних полотен.

Она рвалась в просветы сквозь кусты,
К себе теряла в слабости доверье,
Она в труде не ведала тщеты.
И в отрешенности — высокомерья.

Она потом дышала тяжело...
Ее любовь, как заточенье, сгложет.
И вот, как птица, бьется о стекло,
И перья мнет, и вылететь не может.

Словно глину, меня обожгут,
Вставят в ряд сочетаний и мерок.
Как вместилище жизни — сосуд
В самый раз: ни глубок и ни мелок.
Я кувшин, я боюсь пустоты,
Ни порожним, ни праздным я не был,
Изольюсь — на меня с высоты
Заструится воронкою небо.
Кровь моя, молоко и вино
Оболочке доверят приметы.
Воспримите с землей заодно
То, что с вами меня уже нету.
Соберите мои черепки,
Сочлените шершавые грани,
Вам из них ни одна не поранит
По излому проведшей руки.

*  *  *

*  *  *

Злые слезы — памяти глоток
Осушать — напрасное старанье.
Так сбивают ложечкой желток
Бередя обыденность в стакане.
Шторы в щелку сузили простор.
Запружинит эхом горькой дали
В различимом скрежете рессор
Скоростной обычай магистрали.
Покоряет гнутую версту
Нервный ком колес и сухожилий,
Это ей самой невмоготу
От своих блуждающих идиллий,
Это сознается, что не лень,
Переулок, черный, как распятье,
Обнимать пронесшуюся тень,
Целовать исчезнувшее платье.

Луч, как стрела, вонзился между глаз.
Он знал искусство быть неискушенным.
Так озаряют ум непросвещенный
Заветы книг.
О, только б не погас!
Случайный миг, сознаньем обращенный
В плоть вымысла!
Я видел много раз,
Как опыт заменял воображенье,
Как выгода оказывалась мщеньем,
И отравлял в грязи болотный газ.
Как ослабляли дух первопроходца
Года.

*  *  *

*  *  *

Я сам себе узда и плеть.
Гордился, бы, но чаще достается
О всех, меня покинувших, жалеть,
О всех, в ком я храню свои следы.
Пусть раздувает ветер боль беды,
Предчувствий, ожиданий, постиженья.
Гори, гори, костер самосожженья,
И не проси смирительной воды

У черных крыльев черный взмах.
Идешь по собственному следу.
Идешь и переносишь беды,
Как жар ангины на ногах.
И с горла сматываешь бинт,
И вьется белый лабиринт
Спирали. Можно ли забыться?
Уступишь ли ты жребий свой
За хлебово из чечевицы
Или за откуп дорогой?
Внимай: вещает ворон-птица.

*  *  *

*  *  *

Мы как будто давно больны,
Каждый занят своим недугом.
Просто были себе верны,
Потому не верны друг другу.
Каждый сам по себе сейчас...
Разнесенными быть, как листья,
Счастье приговорило нас
За несовпадение истин.

Я спиной повернулся к дому
Против чаяний - навсегда.
Угадала во мне знакомо
Душу родственную звезда.
Обличением не пороча,
Что любить не умел светло,
Снежно знаменье поздней ночи
На прозренье мое легло.

*  *  *

*  *  *

Вверх страница: 1 , 2 , 3 , 4 , 5